Маҳмуд Воҳидов (бештар Маҳмудҷон меномиданд) - 10 октябри 1939, дар шаҳраки Шайдони, ноҳияи Ашт – 9 ноябри 1977, Бағдод, қабраш дар Душанбе) — ҳунарпешаи барҷастаи театру кинои Тоҷикистон, коргардони театр, Ҳунарпешаи халқии ҶШС Тоҷикистон (1973), дорандаи Ҷоизаи давлатии Тоҷикистон ба номи Абӯабдуллоҳ Рӯдакӣ(1973) аст.
Зиндагинома
Маҳмуд Воҳидов 10 октябри 1939, дар шаҳраки Шайдони, ноҳияи Ашт ба дунё омадааст. Аз оилаи деҳқон. Аввалин бор Маҳмудҷон Ваҳидов дар рӯзҳои Даҳаи адабиёт ва санъати тоҷик дар шаҳри Москва, ки моҳи апрели соли 1957 баргузор гардид, дар толори консертии ба номи Чайковский шеъри М. Турсунзода «Мамлакати тиллоӣ» ва баъди қарсакзаниҳои дурудароз шеъри А. Воситзода «Дар сари роҳи калон»-ро хонда, шӯҳрату муваффақиятро соҳиб гардид. Тоқии чоргулу ҷомаи беқасаб дар бар ба саҳна баромад. Вай нахустин бор бо ҳазорон нафар рӯ ба рӯ шуд. Баъди бозгашт аз Маскав дар Филармонияи давлатии Тоҷикистон як сол кор кард ва сипас якбора ба курси 3-юми шуъбаи тоҷикии донишкадаи ба номи Луначарскийи шаҳри Маскав дохил шуд. Донишкадаи давлатии санъати театри Москва (ГИТИС)-ро с. 1960 хатм кард. Солҳои 1960-1961 ҳамчун ҳунарпешаи Театри давлатии мусиқӣ-мазҳакавии ба номи К. Хуҷандӣ хунарнамои кард, аз 1961 ҳунарпешаи Театри давлатии академии драмавии ба номи А. Лоҳутӣ буд.
Нақшҳои саҳнавӣ
Амиқ кушодани ҷаҳони ботинии қаҳрамон, дарк намудани ҷиҳатҳои психологии образ, овози ҷарангдор ва хусусан таъсири амиқи эмоционалӣ ба тамошобин ҷиҳатҳои асосии маҳорати артистии Маҳмуд Воҳидов мебошанд. Соли 1973 вақте ки нақши Рӯдакиро офарид, ҳамагонро ба ваҷд овард. 5 декабри соли 1973 Маҳмудҷон Воҳидов ба унвони Ҳунарпешаи халқии Тоҷикистон сазовор гардид. Ролҳои асосии иҷрокардаи Маҳмуд Воҳидов:
Митя (“Камбағалӣ айб нест”-и А. Островский, 1960),
Дурандарте (“Шоҳ гавазн”-и К. Гоцци, 1960),
Незнамов (Гунаҳгорони бегуноҳ”-и А. Островский, 1962,1974),
Кассио (“Отелло”-и У. Шекспир, 1963),
Бейли (“Ҳуррият”-и Ғ. Абдулло, 1964),
Ромео ва Ҷульета”-и У. Шекспир, 1963),
Моцарт (“Фоҷиаҳои хурд”-и А. Пушкин, 1966),
Азизӣ (“Дуэль”-и М. Байҷиев, 1969),
Бежан (“Бежан ва Манижа”-и Ҳ. Хушкинобӣ, 1970),
Эзоп (“Эзоп”-и Г. Фигейреду, 1971),
Рӯдакӣ (“Рӯдакӣ”-и С.Улуғзода, 1973),
Мамбет (“Қуллаи Фудзияма”-и Ч. Айтматов ва Қ. Муҳамадҷонов, 1974).
Усмонхоҷа (“Гарнизон таслим намешавад”-и Ҷ. Икромӣ, 1974),
Хизрхон (“Фарьёди ишқ”-и Ғ. Абдулло, 1975),
Соломахин (“Машварат”-и А. Гельман, 1976),
Ясон (“Медея”-и Еврипид, 1977) ва ғ.
Дар саҳнаи тоҷик Воҳидов асосгузори намоиши театрӣ бо иштироки як актёр аст. Ӯ овози ширадор ва диди шоирона дошт. Асосгузори театри як актёр дар Тоҷикистон, Воҳидов мураттиб, коргардон (режиссёр) ва иҷрокунандаи якчанд намоишҳо, мисли:
“Гуфтугӯ бо худ” (аз рӯи рубоиёти Умари Хайём, 1967),
“Ватан ва фарзандон” (аз рӯи ашъори шоирони Тоҷикистон, 1969),
“Ишқи зиндагӣ” (аз рӯи ашъори Хофиз, 1971) ва ғ.
Истеъдоди режиссёрии ӯ дар спектакли “Алломаи Адҳам ва дигарон”-и С. Улуғзода (1976), (дар роли Пашков худи Воҳидов) равшан зоҳир шудааст.
Филмшиносӣ
Маҳмуд Воҳидов инчунин дар фильмҳои киностудияи “Тоҷикфильм”: “Зумрад” – роли Шариф (1961),
“Ҳасани аробакаш” – Раҷаб (1965),
“Ҷӯра Саркор”- котиби райком Қодиров (1965),
“Достони Рустам” – Тӯлод (1971);
“Ситора дар торикистон” – Аҳмади Дониш (1972),
“Асрори гузаргоҳ” – Олим (1973) ва ғ.-ро бозидааст.
Ӯ дар дубляжи бисёр филмҳо иштирок кардааст.
Мукофоту ҷоиза
Дорандаи Ҷоизаи давлатии Тоҷикистон ба номи Абӯабдуллоҳ Рӯдакӣ(1973) барои иштирок дар кинофилми “Достони Рустам”. Бо ордени “Нишони Фахрӣ” ва медалҳо мукофотонида шудааст.
Донистаниҳои ҷолиб
Маҳмуд Воҳидов дар айни камолот дар сафари эҷодӣ 9 ноябри соли 1977, дар ш. Бағдод вафот кардааст. Дар ин сафари ҷавобии санъаткорони Тоҷикистон ба Ироқ Воҳидов ҳамчун барандаи консертҳо иштирок намуда порчаҳо аз ашъори Ҳофиз ва Румиро ба забони арабӣ моҳирона қироат кардааст ва лоиқи таҳсини тамошобинон шудааст. Ин сафари ҳунарии нотакроре буд, мегуянд иштирокчиёни он. Ба гуфтаи наздиконаш Маҳмуд Воҳидов пеш аз сафар мариз буд, вале котеъона барои сафар кардан камар баст. Ӯ дар Душанбе, дар боғи Лучоб ба хок супорида шудааст.
Ба номи ӯ Театри давлатии ҷавонони ш. Душанбе гузошта шудааст.
Википедиа(TJ)
Высокий полет Махмуджона Вахидова
Если бы он был жив, то в октябре этого года отметил с друзьями свой 70-летний юбилей. Жаль, что его жизнь трагически оборвалась в 38 лет. Не только Таджикистан, мир потерял уникального актера, режиссера, ведущего, чей необычный голос и прекрасная игра покорили сердца миллионов людей
25 тетрадей
СМОТРЮ его фотографии в альбоме, фильмы с его участием, читаю книги о нем, проигрываю записи его выступлений по радио, которые бережно хранятся в Золотом фонде Гостелерадио. Кажется, он и не умирал. Его добрую, благородную улыбку в фильмах «Хасан-арбакеш» (Раджаб) и «Зумрад» (Шариф), пожалуй, позабыть нельзя. А его уникальный, звучный голос «таджикского Левитана», просто неповторим.
Кроме всего этого богатого, но скромного наследства в виде выступлений, кинолент, фотоархива, Махмуджон Вахидов оставил потомкам свои дневники – 25 тетрадей, которые хранят не обычную хронологию, а ощущения, размышления. Жаль, что до сих пор не изданы записи этих дневников, которые могут послужить настоящим пособием для человека ищущего, размышляющего и требовательного к себе.
Имя Махмуджона Вахидова записано в книгу истории таджикского театра и кино. «В его облике, - пишет журналист Любовь Молчанова, - поражали особое изящество, сдержанность и благородство, угадывался пытливый и мятежный ум, душа гордая и ранимая. Природа наделила его дивным голосом, необычайно красивым и проникновенным, способным передать все оттенки чувств…».
Вахидов действительно был актером-личностью. Современным актером высокой культуры, высоких гражданских принципов. Его нет в живых уже 32 года, но образы, созданные им на экране и на сцене, наполняются день ото дня особым смыслом.
Доктор филологических наук Наталья Пригарина в своей статье «Ностальгия по Таджикистану» пишет: «Еще я везу домой диски с таджикской музыкой и поэзией. Теплый проникновенный голос Махмуджона Вахидова завораживает и проникает в душу, в Москве устанавливается очередь желающих переписать его чтение Хафиза и Хайяма…».
А еще недавно я прочитала на одном из форумов о фильме Кимягарова «Сказание о Рустаме» такие слова: «Этому фильму придал исключительное своеобразие образ хромого трикстера, дива Тулада, которого не было в литературном первоисточнике. Даже не знаешь, что в первую очередь производит такое впечатление: текст Колтунова, игра Махмуджона Вахидова или же неизвестный актер, который так блестяще его дублировал на русский язык», - пишет некая Анна. И ей в ответ Мавлюда Мирзоева отвечает: «Актер Махмуджон Вахидов сам озвучивал свою роль на русском языке. Это был один из талантливейших актеров СССР...».
ГИТИС
ВСПОМИНАЕТ профессор-театровед Аскар Абдурахмонов, однокурсник М. Вахидова по ГИТИСу:
- Первого апреля 1957 года на открытии второй декады литературы и искусства Таджикистана в Большом театре в Москве после выступления хора на сцену вышел 17-летний паренек в национальном халате из бекасаба и прочел стихи Мирзо Турсунзаде о мире и дружбе. Присутствующие очень горячо приняли молодого человека, особенно поразил его голос. Этот парень, Махмуджон Вахидов, был членом кружка художественной самодеятельности кишлака Шайдан Аштского района Ленинабадской области. На следующий день художественный руководитель таджикской студии Госинститута театрального искусства им. Луначарского профессор Ольга Пыжова рассказывала за чашкой кофе народному артисту республики Абдусалому Рахимову, как она восхищена выступлением Вахидова. Тогда Рахимов попросил ее посодействовать, чтобы Махмуджона приняли в виде исключения на учебу в ГИТИС.
По словам Абдурахмонова, в сентябре того же года, к ним, 3-курсникам присоединился Махмуджон, который успешно сдал вступительные экзамены и был зачислен сразу на третий курс с условием, что за полгода сдаст экзамены по всем дисциплинам. Это было невероятно тяжело, так как Махмуджону приходилось сутками сидеть в библиотеке, ночами вызубривать тексты, так как он плохо знал русский язык.
В 1960 году, 20 юношей и девушек таджикской студии ГИТИСа, а среди них были широко известные сегодня Тамара Абдушукурова, Хабибулло Абдураззаков, Хошим Гадоев, Марьям Исаева, Мукаррама Камолова, Фотима и Соджида Гулямовы, Носир Хасанов и другие подготовили и выступили сразу с несколькими спектаклями. Среди них была пьеса «Бедность не порок» Островского, где роль Мити сыграл их однокашник Махмуджон Вахидов…
Вспоминает известный театральный критик профессор Низом Нурджанов:
- Это было чудо! Я сам приехал в Москву посмотреть работы наших выпускников. В жизни ничего подобного не видел. Пьеса Островского, которую вся Россия играет уже сто лет, настолько заштампована слоями, и вдруг она заиграла! Актеры выступали в русских костюмах, показывался русский быт, вокруг – русские декорации. Но мысли, страсть, чувства – таджикские! Махмуджон сумел создать новый образ своего героя.
Группу молодых актеров, в том числе Вахидова, после получения диплома отправили работать вначале в Ленинабадский драмтеатр им. Пушкина, потом – в знаменитый театр им. Лахути. Там молодому артисту сразу дали ведущие роли.
«Моя Джульетта»
ИМЕННО в театре наш Ромео (он тогда играл в спектакле “Ромео и Джульетта”) встретил свою настоящую Джульетту.
Рассказывает супруга Махмуджона Вахидова – Дилрабо Саидмуродова:
- Я выросла в семье известного драматурга и актера Саидсултона Саидмуродова. 3 мая 1962 года для актеров театров проводили концерт-капустник. Так как мой старший брат Джонон тоже был актером, то вместе с братом и снохой мы пошли на это мероприятие. Там мы и познакомились с Махмуджоном. Так получилось, что однажды он пригласил меня на спектакль в театр им. Лахути. А я так любила театр! Как раз шел спектакль “Без вины виноватые”, где он играл Незнамова. До сих пор помню монолог, так умело сыгранный Махмуджоном: “Мама, как ты могла меня бросить?”. Он так вошел в роль, что все вокруг плакали, в том числе и я, которая знала, что у Махмуджона в раннем возрасте умерла мать. Эту роль он пропускал через себя.
По рассказам Нурджанова, московские критики писали в то время, что в исполнении Вахидова они видят совсем другого Незнамова, ведь здесь он играл героя-мечтателя.
- Он всю жизнь мечтал о роли Гамлета, в одной из сцен спектакля он сам включил отрывок из пьесы Шекспира. Кручинина открывает дверь и видит Незнамова в костюме Гамлета – это была совсем новая трактовка пьесы. Я написал большую монографию о Вахидове,
Встречи Махмуджона и Дилрабо стали частыми, а через 7 месяцев они решили пожениться.
- Родные Махмуджона жили небогато, - рассказывает она. - Но он был слишком гордым, независимым, поэтому работал день и ночь, чтобы подготовиться к свадьбе. В этот день он подарил мне золотые часы и кольцо, которые я храню как память. С первых дней совместной жизни он сказал мне, что будет помогать своему отцу, и действительно, часть гонораров он отправлял ему, в отпуск на неделю ездил в Шайдон, закупал все необходимое на зиму. Он был хорошим сыном и отцом.
...Когда Махмуджон учил роль Ромео в пьесе Шекспира, он принес домой текст Джульетты. Он спрашивал: “Где ты, моя Джульетта?” Я подавала реплику: “Где ты, мой Ромео?” После работы я занималась хозяйством, стирала, убирала, готовила на кухне, поэтому просила его читать свои роли погромче, а потом мы обсуждали роль.
Многие меня спрашивают, почему после смерти мужа я не вышла вторично замуж. Мой муж был человеком от Бога – оберегал меня как цветок. Кстати, о цветах. Я их очень любила. Помню, когда мы только начинали совместную жизнь, у нас, как и в любой другой молодой семье, не хватало денег. После спектакля мы выходили с мужем на прогулку, а наш дом был неподалеку от бывшего ЦК, у фасада которого росли прекрасные розы. Махмуджон заходил в темное место, срывал цветы, другими словами, воровал. Однажды, когда он, не послушав мои уговоры, все-таки пошел за цветами, то провалился ногой в грязь. И вдруг, откуда ни возьмись, появился милиционер, который вывел мужа за руку из темноты. “Махмуджон-ака, это вы?” Мужу стало неловко, но милиционер рассмеялся, и сказал, что через два дня он дежурит и просил придти с ножницами. “Я срежу для вас самые лучшие цветы!” – сказал он.
По словам Дилрабо Султановны, главным хобби Махмуджона Вахидова были книги.
- Однажды он купил все серии “Мировой литературы” и был счастлив от такого богатства. А еще в один день он пришел с работы и сказал, что, по-видимому, нам придется голодать целый месяц, так как на всю зарплату он подписался на различные издания. Я его поддерживала как могла. У Махмуджона, который вырос с отдаленном кишлаке, “хромал” русский язык. Он специально занимался с моим братом Тахмосом, читал Хайяма, брат поправлял его, корректируя речь. Вообще, у мужа было так много разных дел, он все время говорил, что ему мало 24 часов в сутки. У нас была маленькая квартира, поэтому я часто забирала детей и уходила к родителям, создавая условия для мужа, который учил роли.
Однажды меня с работы отправили на стажировку в Алма-Ату, все заботы о детях и хозяйстве Махмуджон взял на себя. Через несколько дней я получила от него огромное письмо. “Я преклоняюсь пред тобой, теперь я понял, как тебе было тяжело, работать, ухаживать за нами, наводить уют и порядок в доме...”, – писал он. А потом, когда я уже вернулась, он как-то пришел с работы и с торжественным видом нацепил мне на грудь орден Трудового Красного Знамени. “Это и твоя награда, потому что ты всегда создавала мне надежный тыл”, – сказал он.
Еще один штрих. Однажды на одном концерте артист попросил супругу сесть ближе к сцене, во втором ряду. Он декламировал отрывок из поэмы М. Турсунзаде “Дорогая моя”. “Махмуджон смотрел прямо на меня, - рассказывает она, - его голос был таким проникновенным, а когда все сидящие рядом зашептались, вот, мол, его жена, мне стало так неловко...”. Потом я сказала мужу, что эти стихи Турсунзаде посвятил своей жене, на что он ответил: “Зато я читал их только для тебя!”
Театр Большой Мысли
КАК пишут соратники актера, он часто был недоволен слабой режиссурой в театре. «Однажды пришел брат и сказал, что твой Махмуд делает революцию в Минкультуре. Оказывается, его включили в состав комиссии, которая должна была давать разрешение на драматургические произведения, а Махмуд сразу стал браковать слабые драмы, наживая себе врагов»,- рассказывает его супруга.
Он сильно переживал, ведь считал театр своим вторым домом. Поэтому и создал свой «театр одного актера», в котором был сам себе режиссером и актером. Его прекрасные моноспектакли «Любовь к жизни», «Родина и сыновья». «Наедине с собой», где Вахидов выступил страстным пропагандистом таджикской поэзии, создателем незабываемых образов Хафиза, Хайяма и советского поэта-солдата.
В подготовке моноспектаклей его первыми зрителями и критиками в одном лице были близкие друзья – осветитель и оформитель звука Самеъджон Кадыров и Женя Родионова, которые советовали как романтичней и более чувственней прочитать тот или иной монолог. «Вечные проблемы человеческого бытия, противоборство добра и зла, любви и ненависти, отчаяния и надежды, жизни и смерти нашли отражение в театре Вахидова», – писали в то время театральные критики.
Рассказывает известный философ Акбар Турсон – друг М. Вахидова:
- Когда Махмуд готовил свой моноспектакль по рубайятам Хайяма, его советниками были Лоик и Каноат. А когда он готовился к премьере на русском языке в Москве, то спросил совета у меня. Посмотрев его выступление, я сказал, что оно похоже на обычный вечер поэзии, в нем нет выдающегося театрального образа. Мне не понравился отбор рубаи, порядок, то есть очередность выступления, монотонное чтение философских миниатюр Хайяма, даже одежда самого Махмуда и оформление сцены. Я понял, что Махмуд для сценического образа Хайяма выбрал традиционный путь: он хотел показать образ поэта-бунтаря. На самом деле, Хайям наряду с тем, что был поэтом, был также мировым ученым. Поэтому нужно было показать этот образ намного шире, выходя за существующие рамки. Я посоветовал Махмуду разделить читаемые рубаи на три части по содержанию. А также показать его вначале молодым, потом среднего возраста и, наконец, мудрым старцем. И, думаю, в такой интерпретации все было бы намного лучше, и Махмуд сделал бы заметное открытие в художественно-театральном плане. Но победило творческое самолюбие Махмуда.
На премьере в Москве, я сидел в первом ряду зала. И когда Махмуд прочел на русском:
«Назовут меня пьяным - воистину так!
Нечестивцем, смутьяном - воистину так!»
Закрыл на мгновение глаза, а когда начал вторую часть рубаи, открыл их, посмотрел мне в глаза и громко произнес:
«Я есть я. И болтайте себе, что хотите.
Я останусь Хайямом. Воистину так!»
Я понимал, что он хочет сказать, мы продолжали наш спор, который начали еще в Душанбе. Но я все равно остался в выигрыше, ведь я заново прочитал все доступные книги Хайяма…
Несмотря на то, что Вахидов не внял совета друга-философа, спектакль о Хайяме на сцене МХАТа прошел успешно.
Низом Нурджанов:
- В стенограмме обсуждения спектакля со стороны советских критиков несколько раз повторяется: «актер мирового масштаба». Мы, театроведы, называем такого типа актеров интеллектуальными. Таким был кумир Вахидова - Иннокентий Смоктуновский, перед чьим талантом он преклонялся. Вахидов возродил нашу древнюю классическую поэзию, заставил людей задуматься. Он из стихов сделал спектакль, искал действие внутри поэзии. Он основал театр Большой Мысли.
В своих дневниках об этом событии Вахидов пишет, что чувствовал себя неловко перед товарищами по актерскому цеху, что говорит о его невероятной скромности. У него было много замыслов: сделать моноспектакли по произведениям Пушкина и «Мцири» Лермонтова, об этом он рассказывает в своем дневнике. Он хотел выйти за пределы одной республики, одной страны, мечтал о мировых концертных залах.
…М. Вахидов получал уроки по арабской графике. Специально выучил газели Хафиза, чтобы читать их в арабских странах. Проверяя свое произношение, он выступил на одной встрече в институте востоковедения. И получил хорошую оценку.
- Он также учил английский в надежде, что когда-нибудь выступит на сцене в роли Гамлета. Ему как-то пришло из Москвы именное приглашение принять участие в днях Шекспира в Лондоне. И хотя в то время было туго с деньгами, мы их нашли на дорогу, - рассказывает его супруга.
Из Англии Вахидов вернулся воодушевленным: он смотрел игру на сцене великого Оливера Твиста, который исполнял главные роли в пьесах по Шекспиру.
… А когда актер был в Ленинграде - на съемках фильма «Звезда в ночи», где играл главную роль Ахмада Дониша вместе со знаменитой Галиной Вишневской в роли Патти, он специально покупал билеты на все спектакли, которые показывали в то время.
Дилрабо Саидмуродова:
- Махмуджон приходил со съемок, мы бежали на спектакли, между антрактами, он наспех перекусывал. Он пропускал каждый спектакль через себя. Часто признавался мне: «Когда же в наших театрах будут такие аншлаги? Когда наши актеры будут работать над собой, читать больше книг, расширять свое мировоззрение?»
В октябре 1977г. Вахидов подготовил и отправил необходимые документы в Москву – ему хотели присвоить звание Народного артиста СССР. Но не успели…
«Последняя гастроль»
ЭТО были Дни культуры Таджикистана в Ираке – ответный визит наших артистов, где Вахидову предстояло быть ведущим на концертах. Группой руководил Джамшед Каримов – работник Госплана, в составе находились Махфират Каримова – председатель Комитета дружбы и солидарности народов стран Азии и Африки в Таджикистане, артисты Лютфи Кабирова, Зебо Аминзода, Джурабек Муродов, Нукра Рахматова, Фируза Аюбджонова и группа музыкантов.
По рассказам очевидцев, первые дни выступлений, когда Махмуджон Вахидов читал стихи Хафиза, Руми и других классиков на арабском языке, вызвали настоящий фурор. Его поднимали на руки, скандируя: «Вахидов! Вахидов!». Артисты были в шоке: их никогда так не встречали, так громко не аплодировали…
…По словам супруги Махмуджона, он болел перед теми, последними гастролями своей жизни.
- Я просила отказаться от поездки в Ирак, но Махмуджон сказал, что уже готовы все документы. И сейчас перед глазами его светлая улыбка, когда он уходил из дома. Как оказалось, навсегда.
Он умер в ночь с 8 на 9 ноября 1977 года в багдадской гостинице. До сих пор обстоятельства смерти великого артиста остаются под завесой тайны.
Вспоминает народный артист СССР Джурабек Муродов:
- Я узнал о смерти Махмуджона на обратном пути, в самолете, потому что нам все время говорили, что он болен, находится в багдадской больнице. Мы были просто в неведении. Ходили слухи, что я имею отношение к его смерти. А его сопровождал зловещий рок. Мы занимались разным видом искусства – он актер, ведущий, я – певец. Поэтому между нами никогда не было никакого соперничества. И получил-то я «Народного СССР» 7 февраля 1979 года. Мы – Лоик, Махмуджон и я, даже дружили, так как были одногодками. Махмуджон читал стихи Лоика, а я исполнял песни на его слова. Эти слухи, хотите - не хотите, очень влияют на психику человека. Но все воздается по праву: те, кто клеветал на меня, получили по заслугам от Всевышнего.
Народной артистке республики Нукре Рахматовой больно вспоминать о той трагедии.
- Эта моя вечная боль – последствия шока, который я испытала в самолете, узнав, что отсутствующий на обратном пути Вахидов, летит вместе с нами, но в другом отсеке - «грузом 200».
Говорит супруга Д. Саидмуродова:
- Он обещал прилететь на мой день рождения – 14 ноября. Я так ждала его (плачет)…
- Не было предчувствия беды? Как Вы узнали о трагедии?
- Я пошла за покупками в магазин, окружающие на меня странно смотрели. Потом начались телефонные звонки: «Можно Вахидова?». А я: «Он в командировке, в Ираке». Бросали трубку. Потом первый секретарь ЦК КП республики Джаббор Расулов вызвал моего отца к себе, рассказал о случившемся, просил подготовить дочь. Отец позвонил и просил срочно приехать с детьми к ним домой. На улице, у нашего дома заметила Лоика, Каноата, Мухаммадиева, Икрами, которые, увидев меня, вдруг развернулись и ушли. Я удивилась, почему так много народу…? Больная мать, узнав о горе, не вытерпела и бросилась мне навстречу: «Держись, дочка!» Я упала в обморок...
Прощание с артистом и митинг проходили в фойе театра им. Лахути. На улицах стояли студенты, которые толпами сбегали с хлопка.
…Четыре года назад жена и сын Вахидова – Масрур создали культурно-благотворительный фонд им. М. Вахидова. Цель фонда – привлечь меценатов, готовых поддержать молодых, талантливых исполнителей.
Вместо послесловия
СОВЕТСКИЕ критики сравнивали Вахидова с великими актерами - Бестужевым и Качаловым, он был лично знаком с Чингизом Айтматовым и Расулом Гамзатовым, снимался с именитыми советскими кинозвездами. Как-то после выступления Вахидова в Дагестане, где он читал стихи Турсунзаде, Гамзатов спросил: «Мирзо, кто это?», Турсунзаде ответил: «Это – наша единица, таких людей не было, и нет...» Такой «единицей» – птицей высокого полета - запомнился нам народный артист республики, лауреат госпремии им. Рудаки, и еще многих международных наград, Великий и Неповторимый Артист Махмуджон Вахидов.
Автор: Asia-Plus
Гульнор Мавлянова
Мне было не более 10 лет. Мама иногда брала меня с собой на гастрольные поездки, поэтому я с с благодарностью и особым трепетом вспоминаю некоторые моменты из жизни моей мамы Ханифы Мавляновой.
Ахмад Зохир БУХАРА Душанбе Душмани №1 точик - вируси М Исфара Хабиб Саид Хабиб Саид - YouTube Хабиб Саид - SoundCloud Таджикская музыка Таджикистан в картинках
